«Аасим проголосовал за то, чтобы вы остались. Он сказал, вы умеете выживать, и с вами будет безопасней. Я проголосовал за вас просто потому, что вы мне нравитесь, но его причина лучше».
Сразу о том, что мега-круто, и за что я прощаю игре то, что не круто.
Тут моделируется действительно уже пост-пост-апокалиптический мир, в котором вырастает поколение людей, не знавших иной жизни. Они лучше приспособлены для обитания в этом мире, но у них, по сравнению с более взрослыми людьми, изначально другие представления о том, что такое хорошо и кто есть ху. Все, кто помнит прошлую жизнь, действует либо в струе тех моральных установок, либо вопреки им, но вся «старая гвардия» исходит из плюс-минус одной картины мира. А новое поколение – это полнейший сюрприз. Не потому что они обязательно всех перехреначат, а потому с ними подчас просто нельзя найти общего языка. Потому что, как говорит сам вот такой «новый» ребенок: некоторые слова теперь имеют другое значение – в результате люди, говоря одними словами, пытаются донести друг до друга чуточку разные смыслы. Потому тебе могут прострелить голову просто из-за разницы смысла в словах или слегка иной картины мира в другой голове. Не потому что кто-то злой или плохой, а просто в той, другой картине мира ты в определенных ситуациях можешь считаться, как бы это сказать, монстром. Или в той, другой картине мира, нет опции «иногда это не чёрно-белое». Или та, другая голова, не умеет смотреть на мир из глаз группы просто потому что никогда не была в группе – людей осталось мало. И теперь, когда рядом больше людей, у того, уто вырос почти в изоляции, перестают работать базовые установки, а в переосмысление он не умеет, потому что в его мире до сих пор было «или/или». И кто тут теперь опасен больше прочих? И как со всем этим разгребаться? Как договариваться, как доверять и как убеждать других, что доверять можно? Да и можно ли?
При этом вокруг ходят зомби, которым плевать, умеете ли вы договариваться и действовать сообща – они вас с удовольствием жрут, если вы не можете.
Поднимаются охренительно важные экзистенциальные вопросы, причем поднимаются совершенно буднично, отчего могут разорвать голову в тряпки. И очень практично, потому что должны быть решены здесь и сейчас, а мир всё еще черно-бел.
Внезапно, как ёж из бутылки, появляется сторона медали «Они не монстры, если рядом нет нас», и тут же можно в этом убедиться, чтобы не было опции оборжать сию радужную поняшность. Чего вы еще не знаете? Что вам делать с этой информацией? Она никак не помешает зомбям вас съесть, но она может заставить вас переосмыслить собственные перспективы превращения в них.
Поднимаются организационные вопросы типа «А если ты умрешь?». А если я умру? А если там, дальше, ничего нет? Ты знаешь, я сейчас смотрел в глаза своего друга, который стал ходячим, и понял, что там, дальше, нет ничего. Это обидно, особенно когда я знаю, что могу умереть в любой день. Ты умираешь прямо сейчас, ты показываешь мне мою будущую дорогу, но я не хочу по ней идти, правда, не хочу идти без тебя, можно, я сяду рядом с тобой и тоже умру? Нельзя?
При всём при этом игра, как это было и в первой части, не мрачная и не безысходная, она даже в чем-то уютная и в чем-то даже уютнее первой. Нет, я знаю, какими инструментами это делается, но всё равно это сделано очень качественно и, кстати, этого не хватало второй и третьей части (про убогую «Мишон» вообще не буду говорить, ей не хватало примерно всего).
И вот посему то, чего создатели не шмогли, я, находясь в здравом уме, им прощаю за то, что они сумели сделать главное: рассказать мне интересную, глубокую историю, показать в ней абсолютно живых героев и дать мне атмосферу, которой хочется обмазаться. Сделать так в четвертой части игры, сделать её не вторичной, не самопаразитирующей, не убогой – это надо суметь. Как я уже сказала, четвертая часть – лучшая после первой (и сейчас я не могу не добавить эту картинку).
Теперь тапки.
Первая претензия – к временной аномалии, в которой оказался интернат, где происходит действие, потому что приходится принять эту важную условность как факт. С момента событий первой части минуло девять лет (я и сама высчитала, и вики потом подтвердила), но. Но вот подростки, которые были в этом интернате, когда всё началось. Они всё еще подростки. Младшим из них 11-12 лет, старшим – 16-17. Какого хера? Нет, они БЫЛИ в интернате ДО того, как пришел апокалипсис, они прям ртом это говорят, их личные дела лежат в коробке, а на стене висят портреты директора с подрисованными рожками, потому что директора они не любили.
Всё это время они сидят на попах вот там, у них есть небольшой лес, в котором они охотятся, и река, где они ловят рыбу. За пределы безопасной зоны они не выходят, настолько не выходят, что за девять лет не в силах были забрать консервы с вокзала, который находится в нескольких милях от интерната. Они за девять лет не умерли от голода или цинги, питаясь дичью из леса и рыбой из речки. За девять лет почти никто посторонний не наткнулся на это место, никто не захотел забрать его себе. По территории бегает собака директора, она всё еще молода и полна сил. В интернате есть лекарства, которые за девять лет не закончились и не пришли в негодность.
Я вижу одно объяснение: интернат находится во временной аномалии, с момента апокалипсиса там прошла пара месяцев.
Однако оч интересна эта детская община и мире, где само понятие детства, по сути, перестало быть. Но я не буду спойлерить.
Вторая претензия – к беспомощным, очень дешевым приемам, неправдоподобным действиям персонажей, явно притянутым за уши последствиям их действий, которые нужны только для того, чтобы двинуть сюжет дальше. К счастью, самая большая такая фигня произошла в конце первого эпизода, а офигение от его окончания всё-таки вынудило меня оторвать руку от лица и смотреть дальше. Я всё еще не буду спойлерить.
Немало деталек, пришитых аж фосфоресцирующими нитками только ради… ладно, тут не буду сильно придираться: они пришиты в основном ради того, чтобы показать, куда пришел тот или другой персонаж, пришлось ли ему себя переосмыслить, что из этого получилось. К тому же, некоторые из этих моментов очень хороши чисто драматически, даже если понимаешь, что какого фига.
Жутчайшее локальное недоумение вызывают некоторые поступки, причем не только персонажей игры, которых пару раз пинками загоняют в струю сюжета, но и линий людей, которых в игре нет, и которых ничто не мешало сделать логичными. Например, история попадания Луиса в интернат. Почему его отец отказался оплатить уроки пения? Нет, серьезно, до этого он ни в чем сыну не отказывал, а тут вдруг отказал, мотивируя тем, что «Можно быть или богатым, или счастливым, но не всё сразу». Т.е. всё остальное отец покупал ребенку, считая, что его это делает несчастным? Т.е. сам отец пытался быть несчастным? Т.е. он вообще не планировал, что его родным людям должно быть хорошо? У вас что, нить этого сюжета в траву упала, а вы её не заметили и тоже скурили?
Ну и всё-таки – нет, не могу поверить в шестилетнего Эй-Джея. У ребенка шести лет мозг еще не сформирован насколько, чтобы выстраивать такие взаимосвязи, думать, говорить и жечь так, как он жжот. Не, мне понятно, что если бы ему было, к примеру, девять, то Клементине – 20, а сценарий всеми силами изворачивается, чтобы дорассказать историю подростка, который вырос в этом мире. Историй взрослых мы и так валом уже видели.
Еще раз: несмотря на все вот эти претензии и, млять, угробищно корявое то, что должно изображать боёвку – я очень довольна этой игрой. Я довольна ею, несмотря даже на то, что у меня изначально, еще с конца второго сезона, вызывала отторжение сама линия с младенцем как факт – ну, типа, молодцы какие, пошли по пути наименьшего сопротивления, соплей, слюней и пожалеек, идите в лес. Тем не менее, они смогли вытянуть эту линию в душевность, а не в сопливость, потому что наконец-то дали понять, ну, в общем, очевидную вещь, которой раньше, однако, понятно не было: что ребенку, который остался один в постапочном мире, нужен кто-то, зависимый от него, чтобы не чувствовать себя настолько маленьким и заброшенным.
Ну и да, еще одна мысль, которая там волей-неволей заложена, заключается в том, что в том мире людям уже не обязательно жить долго, чтобы самоподдерживаться.
Словом, много там всего. Прямо много. Прямо неожиданно и здорово.
В итоге очень одобряю и смело рекомендую всю серию The Walking Dead.
